Честное слово, собиралась написать пораньше, но так распорядилось провидение, что эта история добралась до публики именно сейчас
.
Рассказали мне её пару лет назад, а вчера мельком, на лету встретились с героем повествования. И подумалось, что пора
.
...Дурацкая детская песенка неслась из открытого окна, дразня узнаваемостью и давностью. Томер остановился. Собаки рвались с поводка - старая рыжая такса и маленький белый шпиц. Собаки хотели гулять. Какое им дело до сантиментов хозяина? А Томер, человек вовсе не сентиментальный, так и стоял, слушая детский голос, готовый в любую минуту сорваться на смех. Каждое слово, каждая нота больно резали сердце. Память мучила, картинка не проявлялась, но и не желала уходить. Когда, где это было? Откуда так знаком мотив и слова? Почему так больно? Когда он, взрослый и сильный мужик, последний раз плакал?
Томер очнулся от собачьего лая. Песенка смолкла, неугомонные четвероногие затеяли долгоиграющие разборки с местным уличным псом. Пришлось уходить. Томер запомнил место. Зачем? Врядли ведь вернётся.
Немного успокоила привычная обстановка студии. Запах реактивов, красный свет, тихое журчание холодной воды в ванночке для промывки фотографий - кому же в наш дигитальный век нужны резко пахнущие чёрно-белые фотографии?
Но вот проступают сквозь прозрачную жидкость на белой бумаге контуры той развалюхи в старом дворике Южного Тель-Авива, где родители, олим хадашим из Польши, снимали свой первый угол в Земле Обетованной. Домишко не снесли, но и не ремонтируют.
А вот витрины, дворы, закоулки, поцелуи, слёзы, проржавевший сусит в чьём-то дворе...
Ночь принесла давний детский кошмар. Хайфский порт, толпа людей с фибровыми чемоданами и мешками, крики, слепящее солнце. Совсем маленький Томер цепляется за пальцы отца, пытаясь удержать за руку сестричку-двойняшку. Но Зденка вдруг расцепляет пальцы и стремительно исчезает в толпе. Томер отчаянно кричит...
...Он проснулся от собственного рычания, слёзы душили, заливали лицо, обжигая. Он вспомнил! Зося, Зосичка, Зденка! Это она пела эту песенку!
Сестричка потерялась в Хайфском порту, поиски не принесли ничего. Мать, молодая, крепкая, красивая, поседела за два дня. Отец держался, но тайком пил. Вся любовь и забота достались сыну. Девочку так и не нашли...
...Собаки весело трусили по привычному маршруту. Томер опять остановился возле этого дома...
- Ненавижу собак! - комично злилась маленькая Зося, когда Томасек тащил домой очередного запаршивевшего уличного пса. Родители вздыхали, но позволяли ему возиться с животными.
А Зденка, дразня, выхватывала самодельный поводок из рук Томаша и бросала, собака вырывалась и бежала, Зося бежала впереди, на ходу выкрикивая песенку и давясь смехом, а Томер гнался за ними...
- Ой, собачки, собачки!!! - крохотная девочка выскочила на крыльцо, собаки рванули навстречу и теперь визжали и ластились, а девочка смеялась и гладила их. Девочка была копией Зденки.
- Мири, идём, опоздаем в садик! - Томер прислонился к фонарному столбу. Это был голос его матери. Тогдашний, молодой и звонкий.
- Оставь этих дворняжек, ненавижу собак! - голос сорвался. Обоюдный взгляд прошил насквозь.
-...Томасек...- почти беззвучно...
И - следом - вихрь! Слёзы, колотящееся сердце, счастливая боль и осознание свершившегося невозможного.
- Ненавижу собак...- шептала Зося, а белый шпиц всё прыгал, пытаясь достать до её лица и слизнуть слёзы...
------------------------------------------------------------
Верьте, любимые.
И всё сбудется.
Я вас очень люблю.
Вы достойны всего - всё сбудется в Новом Году