- Как получилось, что хороший еврейский мальчик из приличной семьи, кандидат в мастера спорта по шахматам, переквалифицировался в юристы? Не зарыт ли в землю талант шахматного гения?
- Я в детстве учился в "Школе Таля", готовился стать профессиональным шахматистом, после репатриации в Израиль продолжил играть какое-то время, но затем поступил на юрфак, и в результате возникла дилемма, смогу ли я совмещать (профессионально) эти два очень интересных занятия. Шахматы остались в качестве хобби, а юриспруденция, как видите, победила. Мне не пришлось долго раздумывать, потому что я оказался одним из первых русскоязычных офицеров в военной прокуратуре и поэтому не смог отказаться от такого преимущества.

- Рынок диктует правила?
- А что тут плохого? Чтобы заняться частной практикой, оставил службу и стал вести дела о травмах и заболеваниях, связанных со службой в армии, а также решать «армейские проблемы» израильтян, проживающих за границей.

- Защита дезертиров?
- Не совсем так. Есть две категории таких клиентов. Первая – это военнообязанные граждане Израиля, которые давно выехали за рубеж, и им там уже хорошо… А вторая – это те, которые только думают в будущем жить или работать за границей, и которые заранее беспокоятся, чтобы их не причислили к уклонистам, нарушающим закон о воинской повинности, то есть, скрывающимся от службы.

- Солдат, сломавший в армии ногу, не может без адвоката получить компенсацию?
- И зубы можно лечить без дантиста, но большинство все-таки предпочитает с... И есть за что бороться: если инвалидность с 10 до 19 процентов даст возможность получить единовременную выплату в десятки тысяч шекелей, то при двадцати процентах и выше суммы уже могут быть сопоставимы со стоимостью маленькой, или не очень, квартиры.

- Это главная специализация адвоката Гервица?
- Нет, конечно. Основная сфера деятельности - это не армия. Не затем я шел в юриспруденцию, чтобы ограничиться только этим. Моя основная тема - бизнес и коммерческое право. Собственно меня интересует именно «стык» вопросов бизнеса и права. Моя вторая степень именно по коммерческому праву.

- Вот и объясните, что же входит в понятие коммерческое право?
- Мы занимаемся ведением переговоров во время заключения крупных коммерческих сделок, сопровождаем в Израиле корпоративных зарубежных клиентов, собственников и топ-менеджеров фирм в покупке недвижимости, частных инвестициях и т.д.

- В мире кризис разыгрался, вы его ощущаете?
- Увеличил ли кризис количество обращений? Стыдно признаться, но да.

- Почему стыдно?
- Потому что большинство плачет… кризис, мол, чуть ли не вешаться надо. Если откровенно, то лично я, конечно же, чувствую тоже, но, скажем так, не совсем так, как «принято».

- Наживаетесь?
- (смеется) Смягчаю последствия этого кризиса для моих клиентов.

- А кто они, ваши клиенты?
- Мы придерживаемся философии моста.
Основная часть клиентов это люди «оттуда» – Москва, Киев, Казахстан, Белоруссия, Молдова, далее везде. А с нашими - израильскими крупными клиентами, у которых есть свои интересы на постсоветстском пространстве - работаем через наших же адвокатов-корреспондентов. Мы не претендуем на то, чтобы разбираться, например, в молдавском праве, но зато мы разбираемся в юриспруденции. Израильтянам легче и спокойнее решать вопросы с зарубежными адвокатами через нас, а не напрямую, то есть, когда посередине находится израильский адвокат, владеющий русским языком. В этом случае возможность быть обманутым (субъективно и объективно) резко падает. Это и есть так называемая философия моста.

- Конкуренцию ощущаете?
- Это коммерческая тайна (улыбается). Ну конечно же, куда ж без конкуренции. Это ведь тоже рынок.

- А в чем Ваша «фишка»?
- Тема коммерческого права требует креативного подхода. Я считаю, что одно из преимуществ заключается в том, что мы понимаем разницу между хорошим юристом и хорошим адвокатом. Хороший юрист безусловно составит хороший контракт, который защитит его клиента со всех сторон. И поэтому хороший адвокат вот такого, хорошего юриста никогда не наймет на работу.

- Парадокс!
- Нет, здравый смысл. Потому что он понимает, что, во-первых, этот хороший контракт ни одна противная сторона не подпишет, а даже если и подпишет, то с первого же момента начнет думать, как бы неюридическими методами твоего клиента «кинуть».

- А что адвокат?
- Хороший адвокат сумеет составить такой контракт, который предоставить обеим сторонам правильный баланс, некий заранее продуманный компромисс интересов. Не бывает однозначной стопроцентной «победы» в переговорах, в таком случае это совсем не победа, это, в конце концов, скорее - проигрыш.
Креативность должна быть во всем, и в самой концепции, и в работе офиса. Помнишь песню «Любо, братцы, любо/ Любо, братцы, жить…», ту, которую пел Розенбаум? Я бы этот припев закончил так: «С нашим АДВОКАТОМ не приходится тужить!»

- Когда-то В.И. Ленин написал, что «адвоката надо брать ежовыми рукавицами, ставить в осадное положение, ибо эта интеллигентная сволочь часто паскудничает». Он что подразумевал – высокие адвокатские гонорары?
- Кто знает? Но я уверен, дешевый адвокат не сможет успешно решить «дорогое» дело.

- Как вы себя позиционируете в этом щепетильном вопросе?
- В Израиле существуют определенные ограничения или даже запреты, касающиеся рекламы адвокатской деятельности, иными словами - адвокатам реклама запрещена. Можно, конечно, иметь свой интернет-сайт, можно даже давать объявления общего характера – например, о сфере вашей деятельности. У нас не разрешается делать то, что делают адвокаты в Америке, которые публикуют в прессе такие вот рекламные объявления, что называется, «в лоб»: «Приходите к нам… только у нас… Если в деле об убийстве вас оправдают, то вы заплатите Х долларов...»

- Не уходите от ответа!
- …если бы в Израиле можно было рекламироваться, знаешь, какой бы я выбрал рекламный слоган?
Анти-«дьюти-фри»: то есть, «Гарантируем самые высокие цены! Если с вас где-то попросят больше – сообщите нам, и мы обещаем вам их поднять выше».

- Это отпугнет большинство клиентов!
- Правильно! В принципе, в этом и заключается главная философская идея – мы работаем ТОЛЬКО с клиентами, которые могут себе это позволить.

- Тогда как ты определяешь того самого, «твоего» клиента - по одежке, по уму или каким-то другим статусным признакам?
- Неважно, во что одет человек, входящий в автосалон «Мерседес». Вопрос не в том, может ли он туда войти, а в том, сможет ли он выехать оттуда на своем «Мерседесе».

- То есть размер кошелька…
- Если угодно, то так. Если кто-то звонит, и просит, когда «просто хочется поговорить» с адвокатом, то ему ответят: «с адвокатом поговорить нельзя». Для этого есть секретарь, есть мой личный референт, они и решат, можно ли и нужно ли это.

- Все-таки задам нескромный вопрос: сколько же стоит у вас адвокат?
- По московским меркам (докризисным), мы где-то в середине ценового спектра, в Израиле – наверху.

- Другие не захотят по вашему примеру тоже получать много денег?
- Знаешь, моя профессия в нашей стране переживает очень плохие времена. Примерно 8 лет назад Израиль вышел на первое место по «плотности адвокатов на душу населения, все тогда думали, что от этого всем станет лучше. На первый взгляд, логично: если количество предложений растет, то можно будет получать такие же услуги, но уже за меньшие деньги. К сожалению выяснилось (подчеркиваю - к сожалению для клиентов), что юридические услуги - это не такой же товар, как шампунь против перхоти. Нельзя быть более или менее беременной, иными словами это либо работает, либо нет. Я ничего плохого не хочу сказать о моих коллегах, которые за 1000 долларов готовы оформлять сделки по продаже квартиры. Наверняка, среди них есть высочайшие профессионалы. Но я верю в то, что услуги, которые мы оказываем, нельзя получить задешево, и что хороший юрист задешево свою работу не продаст.
Мы предпочитаем вести дел в десять раз меньше, и брать за каждое в 10 раз больше.

- Ученик покажет лучшие результаты в учебе, если в классе будет не сорок пять, а десять человек…
- Именно так.

- Мы говорили о русскоязычном пространстве и клиентах, а много ли обращаются в вашу адвокатскую коллегию клиентов, не владеющих русским?
- Имеется ввиду, что не ограничиваю ли я себя вероятным миллионом русскоязычных клиентов вместо того, чтобы иметь шесть миллионов ивритоязычных?

- Именно так и стоит вопрос.
- Нет, при всем уважении к Израилю и к ивриту я не готов ограничить себя шестимиллионным рынком, когда модно иметь 250-миллионный. Ведь носителей иврита всего шесть миллионов, а на великом и могучем говорят во всем мире более четверти миллиарда человек. Далеко не все из них имеют еврейские корни и коммерческие интересы в Израиле, но таких немало, на мой век хватит.


С адвокатом Эли Гервицем беседовал Борис Ротштейн.

Фотографии

Читать окончание